Я могу часами говорить про “Молчание ягнят” , но сейчас бы хотел сфокусироваться на одном аспекте — про то, как хитроумно и круто фильм работает с субъективностью взгляда (грубо говоря, чьими глазами и как мы смотрим на происходящее в фильме). Сухой медицинский факт про сюжет: одна из основных сюжетных линий «Молчания» — про то, как молодая стажерка ФБР Кларисса Старлинг расследует серию убийств и параллельно продариается через враждебный для нее мужской мир.
Противостояние с миром мужчин несколько раз прям довольно очевидно показано визуально, как например, в сцене с лифтом:
Или почти во всех сценах с ее обучением в ФБР: (Джонсону — похвала, Клариссе — разнос) (Буквально визуальная метафора того, как Старлинг приходится по кругу отбиваться от мужчин) Или вообще, не стесняясь, окидывают оценивающий взглядом: Но ловче всего фильм это подчеркивает игрой с мужским взглядом камеры.
Из-за этого взгляд камеры в кино (то, как мы смотрим на происходящее) — он мужской (male gaze). Поэтому и мужчины, и женщины, и события в кино чаще показываются с мужской точки зрения.
Конец минутки синфельского занудства. Так вот, «Молчание ягнят» переворачивает эту теорию наоборот.
Если обычно зрители смотрят на кино из позиции мужского взгляда — то в «Молчании», буквально, само кино смотрит на зрителя этим самым мужским взглядом, заставляя чувствовать себя максимально неуютно. Диалоги Чаще всего это проявляется в сценах диалогов.
Они устроены так, чтобы мы максимально близко идентифицировали себя с Клариссой. Обычно в кино, говорящий смотрит чуть-чуть за камеру.
Каноничный пример геометрии взглядов из “Криминального чтива”:
Ну или диалог снимают классической восьмеркой, где лица говорящих разведены по разным углам кадров. В «Молчании» же все не так — персонажи, когда говорят, смотрят прямо в камеру — то есть буквально на нас (причем обычно еще с более близкого ракурсе, чем следовало бы).
Чтобы мы прям чувствовали себя на месте неопытной и молодой стажерки ФБР. Ну а вишенка на торте — одна из моих любимых сцен, с шерифами в комнате, когда камера делает круговой пролет.
И мы буквально ощущаем на себе это некомфортное мужское пристальное внимание. Буффоло Билл Весь этот дуализм мужского-женского также отчетливо проявляется в противостоянии Клариссы и Буффало Билла.
Девушка Кларисса хочет занять полноценную мужскую роль, а мужчина Буффоло Билл — напротив, женскую.
В фильме есть только один субъективный взгляд помимо взгляда из позиции Клариссы — и это тогда, когда мы смотрим на жертв глазами Буффало Билла. При этом маньяк настолько объективирует женщин, насколько это вообще возможно — они как вещь, нужны только как источники материала (он даже не называет жертв по именам, говоря о них в третьем роде).
Таким образом, получается контрастность — в сценах Клариссы камера смотрит взглядом молодой девушки, в сценах с Биллом — мы смотрим взглядом маньяка на этих самых молодых девушек. А кульминацией тут выступает финальная сцена.
Это переосмысливание тропаFinal Girl(где в слэшерах в конце обычно остается одна девушка, которая героически отбивается от супостата ножом или чем-то подобным). Только снова первертыш — обычно в ужастиках мы смотрим из позиции жертвы, а тут мы смотрим глазами маньяка.
Ну и символизм сцены — для того, чтобы победить, Клариссе необходимо буквально почувствовать на себе этот самый мужской взгляд (исходящий от нас, от зрителей) — что она и делает. Про другие визуальные приемы Также хочется отметить то, как оператор работает с приближением.
Это особенно видно, в последней сцене диалога Ганнибала и Клариссы (всё таки невозможно написать статью про “Молчания” без упоминания Лектера 🙂) Со временем диалога лицо Лектера настолько приближается к нам, что мы уже даже не видим прутьев решетки.
Про взгляд прям нам в душу, чтобы было некомфортно я уже повторяться не буду :) Ну и напоследок— мне всегда очень нравилась метафора вот этого кадра из финала:
На мой взгляд, пушистая белая собачка, которая находится в руках у спасенной девушки — это как раз образ тех самых овечек из кошмаров Клариссы. Которых Старлинг не смогла спасти в детстве, но которых смогла спасти сейчас.
И собачка в финальном кадре уже спокойно молчит. Спасибо за прочтение!
I could talk for hours about “The Silence of the Lambs”, but now I’d like to focus on one aspect — how cleverly and brilliantly the film works with the subjectivity of gaze (roughly speaking, through whose eyes and how we look at what’s happening in the film).
A dry medical fact about the plot: one of the main plot lines of “Silence” is about how a young FBI trainee Clarice Starling investigates a series of murders and simultaneously breaks through the hostile male world for her.
Противостояние с миром мужчин несколько раз прям довольно очевидно показано визуально, как например, в сцене с лифтом:
Или почти во всех сценах с ее обучением в ФБР: (Джонсону — похвала, Клариссе — разнос) (Буквально визуальная метафора того, как Старлинг приходится по кругу отбиваться от мужчин) Или вообще, не стесняясь, окидывают оценивающий взглядом: Но ловче всего фильм это подчеркивает игрой с мужским взглядом камеры.
Там есть довольно простая мысль — большинство фильмов делается мужчинами (режиссерами, операторами, сценаристами), в главных ролях там снимаются в основном мужчины, и смотрят его в основном мужчины. Из-за этого взгляд камеры в кино (то, как мы смотрим на происходящее) — он мужской (male gaze). Поэтому и мужчины, и женщины, и события в кино чаще показываются с мужской точки зрения.
Конец минутки синфельского занудства. Так вот, «Молчание ягнят» переворачивает эту теорию наоборот. Если обычно зрители смотрят на кино из позиции мужского взгляда — то в «Молчании», буквально, само кино смотрит на зрителя этим самым мужским взглядом, заставляя чувствовать себя максимально неуютно.
Диалоги Чаще всего это проявляется в сценах диалогов. Они устроены так, чтобы мы максимально близко идентифицировали себя с Клариссой. Обычно в кино, говорящий смотрит чуть-чуть за камеру.
Каноничный пример геометрии взглядов из “Криминального чтива”:
Ну или диалог снимают классической восьмеркой, где лица говорящих разведены по разным углам кадров. В «Молчании» же все не так — персонажи, когда говорят, смотрят прямо в камеру — то есть буквально на нас (причем обычно еще с более близкого ракурсе, чем следовало бы).
Чтобы мы прям чувствовали себя на месте неопытной и молодой стажерки ФБР. Ну а вишенка на торте — одна из моих любимых сцен, с шерифами в комнате, когда камера делает круговой пролет. И мы буквально ощущаем на себе это некомфортное мужское пристальное внимание.
Буффоло Билл Весь этот дуализм мужского-женского также отчетливо проявляется в противостоянии Клариссы и Буффало Билла. Девушка Кларисса хочет занять полноценную мужскую роль, а мужчина Буффоло Билл — напротив, женскую.
В фильме есть только один субъективный взгляд помимо взгляда из позиции Клариссы — и это тогда, когда мы смотрим на жертв глазами Буффало Билла. При этом маньяк настолько объективирует женщин, насколько это вообще возможно — они как вещь, нужны только как источники материала (он даже не называет жертв по именам, говоря о них в третьем роде).
Таким образом, получается контрастность — в сценах Клариссы камера смотрит взглядом молодой девушки, в сценах с Биллом — мы смотрим взглядом маньяка на этих самых молодых девушек. А кульминацией тут выступает финальная сцена. Это переосмысливание тропаFinal Girl(где в слэшерах в конце обычно остается одна девушка, которая героически отбивается от супостата ножом или чем-то подобным).
Только снова первертыш — обычно в ужастиках мы смотрим из позиции жертвы, а тут мы смотрим глазами маньяка. Ну и символизм сцены — для того, чтобы победить, Клариссе необходимо буквально почувствовать на себе этот самый мужской взгляд (исходящий от нас, от зрителей) — что она и делает. Про другие визуальные приемы Также хочется отметить то, как оператор работает с приближением.
Это особенно видно, в последней сцене диалога Ганнибала и Клариссы (всё таки невозможно написать статью про “Молчания” без упоминания Лектера 🙂) Со временем диалога лицо Лектера настолько приближается к нам, что мы уже даже не видим прутьев решетки.
Про взгляд прям нам в душу, чтобы было некомфортно я уже повторяться не буду :) Ну и напоследок— мне всегда очень нравилась метафора вот этого кадра из финала:
На мой взгляд, пушистая белая собачка, которая находится в руках у спасенной девушки — это как раз образ тех самых овечек из кошмаров Клариссы. Которых Старлинг не смогла спасти в детстве, но которых смогла спасти сейчас. И собачка в финальном кадре уже спокойно молчит.
Спасибо за прочтение!